Разделы

Бизнес Цифровизация ИТ в госсекторе Тендеры

ЭТП «Газпромбанка»: Как увеличить долю СМБ в закупках госмонополий

О том, как государство пытается поддерживать малый бизнес и что из этого получается, в интервью CNews рассказал Андрей Черногоров, генеральный директор ЭТП «Газпромбанка».

CNews: В мае 2013 г. была утверждена дорожная карта, основной целью которой было облегчение доступа среднего и малого бизнеса к рынку поставок/обслуживания компаний с государственным участием. Какие меры были предусмотрены этим документом? Каковы первые итоги их реализации?

Андрей Черногоров: Дорожная карта проекта «Расширение доступа субъектов малого и среднего предпринимательства к закупкам инфраструктурных монополий и компаний с государственным участием» разработана Агентством стратегических инициатив. В соответствии с этим документом, доля предприятий СМБ в закупках инфраструктурных монополий и компаний с государственным участием на первом этапе должна была составлять 10%, к 2015 г. увеличиться до 18%, а к 2018 г. – до 25%.

Однако, реальность такова, что до настоящего времени не существует четких критериев того, что такое СМБ, нет реестра таких предприятий, а значит, определить их долю в закупках госмонополий и таким образом проверить исполнение дорожной карты не представляется возможным.

На первый взгляд все довольно просто. Критериями СМБ могут быть, например, численность сотрудников или оборот. Однако, такие компании чаще всего не создаются как открытые акционерные общества и их отчетность неаудирована. Таким образом, те данные, которые компания указывает при регистрации в качестве поставщика, нельзя верифицировать.

Получается, что государство, ставя задачу увеличения доли СМБ в закупках госкорпораций, занимается самообманом. А госкорпорации, со своей стороны, вынуждены делать вид, что стремятся выполнить заранее невыполнимые требования.

Особенно актуальной эта проблема стала в последнее время на фоне заявлений правительства о необходимости создания преференций для отечественных производителей и для субъектов малого и среднего бизнеса.

CNews: А почему так это важно – обеспечить более высокую долю СМБ в закупках госмонополий?

Андрей Черногоров: Если честно, мне это тоже до конца непонятно. Думаю, это просто популярная идея, которая пришла к нам с Запада. Например, в США существует средний класс и средний бизнес, который очень динамично развивается. В России решили, что мы можем добиться тех же результатов, если обеспечим средний бизнес заказами. Но, на мой взгляд, это работает на определенном этапе зрелости системы – прежде чем раздавать заказы, надо создать среднее предпринимательство.

CNews: Разве наличие заказов не будет способствовать его развитию?

Андрей Черногоров: Обрабатывая статистику работы нашей электронной площадки за 2,5 года, мы получили интересную картину зависимости уровня конкуренции от объема тендера. Казалось бы, на крупные тендеры должно приходить меньше участников - ведь предприятий, способных выполнить крупный заказ, немного. Однако, в России все наоборот – чем крупнее заказ, тем больше на него претендентов. Например, среднее количество заявок при сумме лота до 500 тыс. составляет 1,66, тогда как при сумме лота свыше 10 млн руб. – уже более 4,2. Получается, что дело вовсе не в доступности тендеров для малого бизнеса, а в том, что он не очень хочет в них участвовать.

 Андрей Черногоров, генеральный директор ЭТП «Газпромбанка»
Андрей Черногоров, генеральный директор ЭТП «Газпромбанка»

Думаю, причина здесь в том, что пока в России более успешен крупный бизнес, способный инвестировать в RND, в социальные проекты, в проекты, не связанные с получением сиюминутной прибыли. Кроме того, сегодня на фоне международных санкций и повышения стоимости капитала малый бизнес в нашей стране вообще не может успешно развиваться. Однако государство не обращает на это внимания и обязывает поддерживать то, чего не существует.

CNews: Тем не менее дорожная карта утверждена, и госпредприятия должны ей следовать. Как это реализуется на деле?

Андрей Черногоров: Как сегодня выглядит рынок закупок госкорпораций? У каждой из них есть сложившийся пул поставщиков, который сформировался на основании системы переквалификации. В такой системе поставщик оценивается по конкурентному листу из 35 параметров, и перед тем, как попасть в пул госкорпорации, проходит длительную проверку. С одной стороны, такой подход ограничивает конкуренцию. С другой - повышает стабильность и качество отношений с поставщиком.

Если сравнить с тем, что происходит в сфере госзакупок, то там доступ к госконтрактам открыт всем желающим. В результате сегодня в сфере госзаказа существует около 250 тыс. поставщиков, из которых лишь 30-50 тыс. выигрывают больше одного тендера в год. Остальные – это кэптивные предприятия, созданные под одну закупку.

Получается, что сейчас мнимая конкуренция в сегменте крупных корпораций близка к нулю. Там никто не выходит на тендер просто так. В отрасли же госзаказа она крайне высока – здесь многие заявки подаются с целью обеспечить показатели или прикрыть выигрыш другой компании.

Думаю, нормы, прописанные в дорожной карте, в принципе неисполнимы для многих госкорпораций. Дело в том, что все они являются крупнейшими игроками в своих отраслях, давно работают на рынке, а их поставщики фактически «заточены» на одного заказчика, они тесно связаны в вертикально интегрированной производственной цепочке. И разрывать эту цепочку за счет мнимой конкуренции бессмысленно.

Кроме того, необходимо учитывать, что 90% закупок госкорпораций происходит на сумму более 1 млрд руб., что автоматически делает их недоступными СМБ. Но, как вы сказали, требования дорожной карты надо выполнять. Поэтому предприятия идут на различные уловки. Например, они искусственно дробят заказ на несколько лотов, которые в итоге выигрывает один и тот же поставщик, пусть даже выступающий под разными именами. В итоге административная нагрузка растет, и на рынке увеличивается число фирм-однодневок, которые создаются для формального выполнения требований законодательства.

Еще одна уловка – попытка вывести госкорпорацию из-под этого закона. Для этого может быть множество причин – у кого-то уникальная инфраструктура, у кого-то - уникальные проекты. Есть и более простые способы, например, можно уйти от конкурентных процедур и проводить закупку у единственного поставщика.

По нашим данным, за прошедший период требования дорожной карты смогли исполнить лишь 36% госкорпораций, и это самая оптимистичная оценка.

CNews: На какие контракты госкорпораций могли бы претендовать малые предприятия?

Андрей Черногоров: В структуре закупок госкорпораций есть так называемые стратегические закупки, которые составляют более 60%. Получается, что оставшиеся 40% должны быть практически полностью отданы малому бизнесу. Но среди них присутствуют, например, закупки ИТ-оборудования, грузовых автомобилей, строительной техники, которые малые предприятия не производят.

На долю же закупок, в которых малый бизнес мог бы поучаствовать, например, таких как товары для офиса, услуги по его обслуживанию и пр., приходится максимум 15%. И то, как показывает опыт, крупные компании, работающие в этой сфере, способных предложить и лучший ассортимент, и лучшие цены.

Я думаю, что российский малый бизнес еще не готов к участию в крупных тендерах. Из опыта нашей торговой площадки могу сказать, что мы стараемся привлекать такие предприятия на наши электронные торги, но из 100 компаний, получивших от нас такое предложение, 50 в принципе готовы его рассмотреть, 30 дойдут до получения электронной подписи и только 15 окончательно завершат этот процесс и начнут работать на площадке.

CNews: Какой выход из сложившейся ситуации вы могли бы предложить?

Андрей Черногоров: Думаю, было бы правильно нормировать долю СМБ в закупках по каждому предприятию или по отрасли. Например, доля малого бизнеса в закупках Газпрома не должна быть такой же, как у РЖД просто потому, что их бизнесы разные. Различия могут быть где-то несущественные, а где-то очень существенные. При этом такие нормативы должны пересматриваться ежегодно, потому что ситуация за это время может сильно измениться.

Для поддержки малого бизнеса можно создать номенклатурный список, где подобные предприятия должны превалировать. Например, если мы собираемся развивать фермерское хозяйство, то надо внести в этот список продукты питания.

Кроме того, необходимо учитывать закупки третьего уровня – когда крупная компания получает большой контракт от госпредприятия и берет на субподряд более мелких игроков. Конечно, такое расторговывание на субподряды должно происходить самым прозрачным образом – через электронные торги. И это реальный механизм обеспечения доступа малого бизнеса к заказам госкорпораций.

CNews: Какие требования к внедрению электронных закупочных процедур предъявляет дорожная карта?

Андрей Черногоров: Сегодня в госзакупках уровень проникновения электронных торгов составляет не менее 90%. А госкорпорации, несмотря на наличие электронных площадок и развитую инфраструктуру, в электронном виде проводят лишь 10% закупок. В соответствии с дорожной картой, в 2013 г. этот показатель должен был составить 30%, а к 2018 г. – 70%. В принципе, эти показатели легко достижимы, потому что электронные закупки – уже хорошо известный инструмент.

Госпредприятия, как правило, являются монополистами в своей сфере и получают дотации от государства. Конечно, необходимы механизмы общественного контроля этих средств. И без электронных закупочных процедур внедрить такие механизмы невозможно, потому что среднее количество закупок крупного предприятия – это 10-15 тыс. штук в год. По каждой закупке формируется несколько гигабайт документации. На нее подается в среднем по 4 заявки от участников. И проверить все это вручную невозможно.